Первые восемь отрывков из книги размещены в виде отдельных статей сайта — их легко найти по названиям.
Глава 20. Под крышей КАДС
Новое место службы
Для меня начало деструктивного процесса в российской системе госбезопасности совпало по времени с возвращением в 1990 году в Мурманск из загранкомандировки. Но мысль о возможном увольнении со службы тогда даже не приходила в голову — чекистскую профессию для себя я выбирал осознанно, самостоятельно и на всю жизнь. И утверждаю, что не изменил этому выбору до сего дня, потому и пишу эту книгу.
После возвращения в Мурманское Управление ФСБ мне представилась возможность трудоустроиться «под крышу» внешнеторгового учреждения с длинным названием — Кольская региональная ассоциация делового сотрудничества с зарубежными странами (КАДС). Такие ассоциации, позже получившие статус так называемых «спецэкспортёров», были созданы во многих регионах по Постановлению Совмина СССР от 27.01.1988г. №109. Они осуществляли внешнеэкономическую деятельность и имели право на проведение валютных операций, выступая эксклюзивными представителями местных производственных предприятий на внешних рынках. Весь никель, алюминий, лес и другие экспортные товары (кроме рыбы и морепродуктов), производимые в Мурманской области, продавались на экспорт через КАДС, одновременно через неё же осуществлялись импортные закупки по заказам тех же предприятий-производителей.
В партнёрстве с крупнейшими местными предприятиями-экспортёрами КАДС учредила совместное российско-финское торговое предприятие «Колимп» (сокращение от словосочетания «кольский импорт»). Кто выступил учредителем с финской стороны, мне выяснить так и не удалось (скорее всего, финский партнёр был фиктивным). Торговый зал находился в помещении, арендованном у предприятия «Мурмансервис» на улице Полярные Зори, дом 62. (Директор этого предприятия Валентина Аршакьян ещё будет упоминаться в моём повествовании). Что только не продавалось в «Колимпе» – от импортной бытовой техники до бижутерии. Товарами был заполнен огромный склад в пос.Причальный. Продажа производилась по специальным талонам («колимповкам»), которые выдавались работникам предприятий – производителей экспортной продукции, а позже и за наличные деньги.
За свои посреднические услуги по экспорту-импорту КАДС получала солидное комиссионное вознаграждение как в валюте, так и в рублях. Это позволяло не только выплачивать хорошую зарплату сотрудникам КАДС, но также инвестировать в приобретение различных активов. Как «родное детище» облисполкома (по нынешним временам это обладминистрация), ассоциация при создании получила в бессрочное пользование (хозведение) гостевой дом в пос. Зверосовхоз («хрущовская дача») и базу отдыха на 147-м км автодороги Мурманск-Лотта. Кроме того, КАДС приобрела право использования магазина беспошлинной торговли на пограничном КПП «Лотта».
Строительство «хрущовской дачи» было приурочено к ожидавшемуся в 1962 году приезду генсека КПСС Хрущова, однако он ею так и не воспользовался. В тёплый день 18 июля Никита Сергеевич посетил Мурманск, вспотел на солнце, выступая перед горожанами на центральном стадионе, и урезал жителям Заполярья рост полярных надбавок. Зато на даче побывала чета Горбачёвых, а позже и первый президент России Ельцин. Горбачёвы ночевали врозь, поскольку на даче было две ВИП-спальни. Ельцин заночевал в той, где почивала Раиса Максимовна Горбачёва. Потом персонал шутил, показывая гостям спальни: «Вот здесь ночевал Михаил Сергеевич, а на этой кровати спали Борис Николаевич и Раиса Максимовна».
С момента создания КАДС до ликвидации её бессменно возглавлял хорошо известный мурманчанам в конце прошлого века местный чиновник Франц Максимович Беляев — своеобразная и многогранная личность (чуть позже я коротко вернусь к рассказу о нём). Его должность называлась громко – президент. Франц Максимович всегда тяготел к пафосности, по всеобщему мнению, это было следствием его маленького роста и явно присущего «синдрома Наполеона».
Вторым лицом в ассоциации до конца 1991 года был известный моим коллегам по УФСБ Сергей Юрьевич Плюхин – это он, будучи сотрудником Управления, первый предложил использовать КАДС в качестве учреждения прикрытия. Однако, возглавив исполнительную дирекцию ассоциации, он вскоре инициировал открытие представительства КАДС в Москве, куда сразу же и перебрался (но и карьера, и жизнь его очень быстро закончились – подвело здоровье).
С середины 1992 года генеральным директором КАДС стал местный предприниматель Виктор Владимирович Пажин, именно он руководил всей экспортно-импортной и коммерческой деятельностью КАДС в период её экономического расцвета. Первичный опыт коммерции до прихода в КАДС Пажин приобрёл в кооперативе «Магелланы», созданном им в 1988 году в партнёрстве с Евгением Поползиным, Владимиром Игониным и Юрием Беспаловым. Позже Пажин перебрался на свою родину в Рязанскую область, где позиционировал себя в соцсетях как «экономист-международник на воле». Однако, до 2007 года связь с Заполярьем он не рвал, продолжая возглавлять Мурманское АОЗТ «Северорусское Купеческое Товарищество», созданное им в 1992 году совместно с Николаем Александровым и Евгением Ерёминым. Кроме того, в 2003 году он возглавлял Мурманское представительство московской акционерной «Компании Нуритек» (деятельность фондовых, товарных, валютных и валютно-фондовых бирж).
Я был принят на работу в КАДС в начале 1992 года на должность рядового специалиста. Инициатива такого «трудоустройства» была тоже моя. Когда я узнал, что Сергей Плюхин намерен уехать в столицу, попросил его познакомить меня с Беляевым. Во время службы в Берлине мы (сотрудники Представительства КГБ) сами выстраивали для себя различные легенды, которыми пользовались при установлении контактов с иностранцами. Например, представлялись сотрудниками советских внешнеторговых объединений (ВО) различного профиля, находившихся в ГДР. Для этого разведчик должен был познакомиться с руководителем и сотрудниками офиса ВО, изготовить для себя соответствующие визитные карточки, погрузиться в отраслевую проблематику этого ВО. Любой иностранец после контакта мог позвонить в офис и попросить сотрудника к телефону – на этот случай проинструктированная секретарша всегда знала, что надо отвечать. Разумеется, выступая под такой легендой, необходимо было владеть не только визиткой, но и достаточными знаниями во внешнеторговой отрасли. Этого опыта и знаний, полученных в институте разведки, оказалось более чем достаточно для начала моей работы в КАДС на канале иностранного туризма (этим КАДС также занималась). На удивление помогло знание немецкого, на котором мне пришлось активно пообщаться с финном (!) по национальности Ээро Петерсоном (немецкий язык оказался для него вторым родным). Он выступал партнером КАДС со стороны компании «Кола Салмон» (организация нахлыстовой рыбалки на реках Кольского полуострова). Общение оказалось резко конфликтным – Петерсон уклонялся от уплаты причитающихся КАДС солидных денежных сумм. Более того, ему в этом весьма активно помогала специалист КАДС Коржавина, тоже владевшая немецким языком. В итоге моих настойчивых требований задолженность была погашена, а обиженный на меня Ээро Петерсон еще некоторое время продолжал свою деятельность в Мурманске, но уже вне сотрудничества с КАДС. Мы с ним так и не примирились, но однажды мне пришлось ему помочь – «отдыхая» как-то в ресторане «Полярные Зори» (на ул. Книповича), он разбушевался, разбил зеркало, изранив стеклом своё мягкое место, и чуть было не попал в милицейскую КПЗ. Один наш общий знакомый – финский адвокат Борис Карху позвонил мне тогда и попросил вступиться за бедолагу – конфликт был погашен. Упомянутая Ольга Михайловна Коржавина оказалась весьма непростым и предприимчивым человеком. После увольнения из КАДС она работала на Петерсона в частном порядке, а позже участвовала в междоусобных тяжбах многочисленных предприятий, завлекавших богатых иностранцев на сёмужью рыбалку в Заполярье (но это уже другая история).
Беляев, естественно, кое-что знал от Плюхина о моей основной «ипостаси», но относился к этому с пониманием, а к органам госбезопасности в целом — с глубоким уважением. Через короткое время я был повышен в должности до ведущего специалиста, а затем столь же быстро назначен исполнительным директором ассоциации (после увольнения Пажина должность генерального директора была упразднена).
Вплоть до начала 1993 года КАДС работала очень активно на внешнем рынке. В её штате состояло более десятка кадровых специалистов в области внешней торговли, каждый из которых был закреплён за одним из предприятий-производителей экспортной продукции. Они владели иностранным языком, контактировали со сбытовыми отделами предприятий, вели переговоры с контрагентами, согласовывали условия поставок, регулярно без ограничений выезжали за границу для переговоров с покупателями и посредниками, сопровождали представителей наших предприятий за рубежом. Каждый экспортный контракт вёл отдельный сотрудник, который оформлял и хранил всю документацию. Никто из руководства КАДС не вмешивался в эту работу и никак её не контролировал. Беляев ограничивался встречами «на высшем уровне» с директорами крупных предприятий. Предполагаю, что Пажин (до своего увольнения) тоже не управлял контрактной работой подчинённых. Не могу утверждать, что эта бесконтрольная «вольница» была создана кем-то специально для использования в корыстных целях, но возможности для злоупотреблений были широки.
Бить или не бить?
Будучи воспитанным на жестких правилах ведения секретного делопроизводства в КГБ, я обратил внимание на отсутствие в Кольской ассоциации формального порядка и аккуратности в контрактных папках. Попытка ознакомится с этими делами тут же вызвала резкое отторжение и недовольство со стороны ответственных специалистов. Создавалось твёрдое убеждение, что эти специалисты специально создают путаницу и бардак в своих контрактных документах, чтобы быть незаменимыми и неподконтрольными. На одном из очередных совещаний в кабинете Беляева, я поднял этот вопрос, и тут же буквально взвился один из специалистов — Сергей Мальцев. Он вёл всю контрактную документацию по продажам продукции Кандалакшского алюминиевого завода. Оказалось, что я попал в самую точку — реакция Мальцева оказалась взрывной и совершенно неадекватной. Обращаясь не ко мне, а к Беляеву, он буквально заорал: «Какого чёрта он будет меня контролировать и учить, как мне вести дела! Я отказываюсь работать под этим милиционером!» (Почему-то он решил, что я бывший милиционер). Все присутствующие притихли, Беляев изумлённо молчал, а Мальцев выскочил, нервно хлопнув дверью, и забежал в свой кабинет. Я молча тут же последовал за ним, прикрыл за собой дверь кабинета и подошёл к нему вплотную. Он испуганно пятился задом и бормотал что-то неразборчивое. Ни слова не произнеся, я врезал ему хлёсткую пощёчину (не кулаком, а ладонью, чтобы не оставлять синяк) и сразу же возвратился в комнату совещаний. Там все оставались на месте, молчали, а Беляев тихо проговорил: «Сергей Алексеевич, вы его простите!» Совещание закончилось, не начавшись.
Этот инцидент не вызвал никаких последствий, кроме перешёптываний в женской части коллектива. Но, по крайней мере, внешнего порядка в рабочей документации специалистов стало больше. Впрочем, совсем ненадолго. Тенденция к наведению реального порядка не успела сформироваться, потому что в начале 1993 года деятельность КАДС в качестве спецэкспортёра стала резко сворачиваться. Многие аналогичные ассоциации в других регионах ещё долгое время продолжали активно работать, но в Мурманске в судьбу КАДС вмешался весьма влиятельный «злой гений» — Юрий Зальевич Бергер, первый заместитель губернатора Комарова Е.Б. (насколько мне известно, его настоящее имя — Юлий).
Пример из будущего
Семнадцатью годами позже случилась в моей жизни аналогичная ситуация, чреватая мордобоем. Но к тому времени я уже приобрёл чиновничий опыт и научился сдерживать эмоции. В мае 2010 года в зале заседаний Мурманского горсовета произошел почти незамеченный прессой инцидент. Решение «властной вертикали» о моём отстранении было уже принято, а председатель горсовета единорос Веллер уже успел убедить в этом своих подопечных депутатов. Уйти «по-хорошему» (то есть добровольно) я отказался, поэтому из Полпредства была дана санкция на отстранение непокорного мэра через суд. Депутаты-«мусорщики» (Сорокина, Тананыкин и примкнувший к ним Либеров) уже вовсю готовили судебный иск. Содержание его было абсурдным (позже это поясню), но исполнители-«мусорщики» верили в «предсказание сверху» — судья иск обязательно удовлетворит! Поэтому на последнем (с моим участием) заседании горсовета депутаты временно возникшей мусатяновско-веллеровской группировки находились в состоянии радостного возбуждения. Тогда я их сравнил со стаей осмелевших крыс, нападающих на связанного кота. До сих пор более точного сравнения не нахожу.
Заседание превратилось в плохой спектакль – активисты откровенно хамили в ответ на каждое моё слово. Оставалось только покинуть этот ша́баш, что я и решил сделать. Но тут самовозбудившийся депутат Габриелян (он часто бывал в таком состоянии) вознамерился меня остановить на выходе из зала заседаний и настойчиво пытался вручить мне принесённую им специально лопату. У этого действа была предыстория. На моей инаугурации после избрания мэром Мурманска в ДК Кирова в марте 2009-го губернатор Евдокимов подарил мне раздвижные садовые грабли, предложив разгребать ими запущенное городское хозяйство (они у меня до сих пор в ходу на даче). Кстати, тогда же Веллер в своей «поздравительной» речи на инаугурации произнёс на сцене фразу: «Работайте, Сергей Алексеевич! А мы – депутаты горсовета всегда подставим…», и в этот момент внезапно замолчал, запнувшись на слове. Весь зал тогда громыхнул смехом – все прекрасно помнили, как проходили те выборы, и как «рад» был Веллер моей победе. В отличие от него, вооружённый лопатой Габриелян нёс свою словесную несуразицу совершенно безостановочно и бесцеремонно хватал меня за рукав. Депутаты с горящими глазами улюлюкали, подобно плебеям на гладиаторских боях.
Не знаю, как я сдержался. Мой коллега, находившийся в зале, потом рассказал, как я отстранял Габриеляна левой рукой, а правую уже сложил в кулак и отвёл назад для удара.
Может быть, не надо было сдерживаться. По крайней мере, судье Октябрьского суда Дорошенко вообще не пришлось бы напрягаться, обосновывая притянутое за уши решение об отстранении мэра за неисполнение им своих обязанностей. Габриеляну достаточно было снять побои в виде синяка или сломанного носа, и моё рукоприкладство стало бы железным основанием для осуждения мэра по уголовной статье (как, кстати, и предрекал мне полпред Клебанов). Но этому «странному человеку» (так Габриеляна назвал Евдокимов) повезло. Не повезло «мусорщикам» — им пришлось-таки потеть над позорным иском, а потом убеждать судью в том, что мэр Субботин мешает вовремя опустошать городские помойки.
Беляев
Президент КАДС Франц Максимович Беляев, (род. 1 августа 1929г.), экономист по первому образованию — он ни черта не смыслил ни в экспортно-импортной, ни в коммерческой деятельности, при этом был абсолютно не меркантилен, бездумно щедр, вернее, расточителен, и на свою беду не по-партийному легковерен. Возглавляя ассоциацию, он распоряжался огромными валютными средствами и легкомысленно потакал жуликоватым «партнёрам», которые вились вокруг КАДС, как мухи у помойки. Одного из таких «партнёров» — Николая Бородавкина, финского предпринимателя русского происхождения, я успел однажды, в первые дни своего пребывания в КАДС лицезреть в кабинете Беляева, после этого он в Мурманске больше не появлялся. Беляев рассказывал позже, что этому «проходимцу», представлявшему финскую фирму «Дельтастар», он перечислил 2 млн долларов на закупку товаров для магазина «Колимп», а закупочные цены оказались существенно завышенными.
Беляев прожил сложную и насыщенную партийно-чиновничью жизнь. В Мурманск он приехал в 1953 году по распределению после окончания Одесского института инженеров Морфлота, дослужился до должности начальника Мурманского морвокзала, а в 1959-м начал партийную карьеру, пройдя путь от секретаря парткома торгового порта до заведующего отделом обкома КПСС. С 1980-го и до конца советской власти он был чиновником — заместителем председателя облисполкома (после ельцинской реорганизации эта должность стала именоваться «заместитель губернатора»).
В ноябре 1991 года Мурманский облисполком во главе с последним его председателем Анатолием Малининым перестал существовать. Весной 1992 года на пост нового руководителя области был избран Евгений Комаров, кандидатуру которого выдвинули ельцинские «демократы», пришедшие на смену коммунистам. Беляев перед уходом удачно успел возглавить созданную им же самим КАДС, а в руководстве области его сменил один из активистов мончегорских «демократов» Юрий Бергер, возглавлявший до этого УПТК комбината «Североникель» (управление производственно-технической комплектации, проще – отдел снабжения). Сам Бергер в одном из газетных интервью отрицал свою причастность к «демократам», но я больше склонен верить в этом вопросе другому первоисточнику – Олегу Алексеевичу Андрееву. Несколько лет назад в своём коротком интервью небезызвестному мурманскому журналисту Денису Фрунзе он подробно описал процедуру формирования областной власти в ельцинские времена. (Это интервью Андреева от 18.03.2011г. можно найти на сайтах www.b-port.com и www.nord-news.ru под заголовком «20 лет без СССР»).
Через совсем короткое время многоопытный Юрий Зальевич стал вторым по рангу областным чиновником — занял кабинет первого заместителя губернатора. Многие люди, знающие его и Комарова, обоснованно считали именно Бергера реальным руководителем областной администрации (по меньшей мере, «серым кардиналом»).
Личность Ф.М. Беляева была широко известна в Мурманске в 80-х. Этого маленького (по росту) человека недаром называли Наполеоном – столь властно и сурово он вёл себя с подчинёнными. Рассказывали, что он мог среди ночи вызвать их, построить в коридоре облисполкома и отчитывать. В период работы в КАДС он стал часто «поддавать», иногда очень сильно, и тогда входил в обличие настоящего деспота. В реальности он бывал суров, груб и громогласен лишь внешне, а несправедливым или подлым – никогда. Были в коллективе КАДС несколько человек, которые позволяли ему втаптывать себя в грязь – они униженно, но хитро прислужничали Беёляеву, разрешая ему брать себя за грудки (в прямом смысле). А он таким способом как будто проверял людей «на вшивость» — кто позволял ему так с собой обращаться, тот не стоил никакого уважения. Но за это «слугам» многое прощалось и позволялось. Впрочем, преданно они служили только до тех пор, пока КАДС окончательно не утратила финансовую основу своей деятельности. Меня он тоже однажды, будучи в подпитии, попытался фамильярно ухватить за галстук. В ответ я его тут же крепко ухватил за грудки, встряхнул и даже слегка приподнял (веса в нём было никак не более 50кг). Чуть помедлив, он совершенно трезво произнёс: «Молодец!» Тогда мне стало окончательно понятно, что он вовсе не деспот, а чудаковатый и беззлобный коротышка, в чём-то несчастный и смешной. Забавно было смотреть, когда он после одной из зарубежных поездок вернулся в расписных кожаных ковбойских сапогах на высоченных каблуках со шпорами, а потом долго ходил в них на работу.
Ближе к завершению активной деятельности КАДС в 1993-94 гг. Франц Максимович стал пить заметно чаще, сильнее и иногда оставался ночевать в офисе, не желая появляться пьяным дома. Он очень сильно переживал из-за обрушившихся на ассоциацию проблем, понимал своё бессилие и заглушал это пьянством. В хмельном состоянии чудил больше прежнего, шумел, бродил по офису, шугал слуг-хозяйственников, но к сотрудникам основных подразделений не приставал. Иногда грозно задавал кому-нибудь неожиданные вопросы, например: «А ты знаешь, в чём разница между сеньорой, сеньоритой и сеньориной?» Стуча кулаком себя в грудь, громко провозглашал: «Я Франц, но я русский! Меня отец назвал в честь Франциска Скорины!» (белорусский первопечатник и врач в 16-м веке).
Я пару раз бывал у Беляева дома, знаком с его супругой Раисой Алексеевной. Эта тихая, приветливая женщина очень переживала за мужа, зная о его пьяных чудачествах. Ещё больше она переживала за старшую дочь Татьяну и внука Митю, который рос без отца. У младшей дочери Ольги жизнь складывалась более динамично – она вышла замуж и перебралась в Москву. Увидев простую, совсем небогатую обстановку в квартире Беляевых, можно было ясно удостовериться, насколько безразличен Франц Максимович был к личному благополучию и обогащению. Этот руководитель легко и щедро распоряжался большими валютными средствами КАДС, но не присвоил, не потратил на себя и свою семью ни одного доллара. Его «диктаторские замашки» были лишь напускным внешним имиджем, стремлением преодолеть комплекс человека маленького роста. Многие рядовые мурманчане и все бывшие коллеги Беляева по исполнительной власти помнят, что он был отзывчивым человеком, умел сочувствовать и по возможности всегда помогал. Но мало кто знает, что за свой многолетний партийно-чиновничий труд Беляев был вполне заслуженно награждён орденом «Трудового Красного Знамени», тремя орденами «Знак почета», медалями «За доблестный труд» и «Ветеран труда».
Как поссорился Франц Максимович с Юрием Зальевичем
Честно сказать, в 1993 году я слабо понимал, да и не пытался вникать в суть претензий к КАДС со стороны Бергера. Как истинный любитель всяческих интриг и недосказанностей, Франц Максимович открыто говорил подчинённым только о том, что областная администрация «блокирует работу КАДС», но не вдавался при этом в тонкости межличностных розней. В отношении лично Бергера он «негодовал» лишь изредка в состоянии подпития и тоже без подробностей. Иногда он проговаривался: «Бергер меня ненавидит!» Ясно было одно – первый заместитель губернатора либо невзлюбил Беляева лично, либо положил глаз на какую-то доходную сферу деятельности ассоциации. В моём поверхностном тогда понимании первая причина представлялась более вероятной. Рассуждая о деятельности и интересах КАДС, Беляев мрачнел, искренне беспокоился, и в конце концов решился на подготовку публикации в газете «Мурманский вестник», поручив это дело мне. Вернее, он что-то рассказывал, а я записывал с его слов тезисы для статьи – сам он был совершенно лишён умения складно писать. Как очень многие высокие чиновники (советские и нынешние) он умел руководить только устно, писать документы должны были подчинённые. Статья получилась довольно большая и, на удивление, была сразу напечатана в газете под заголовком «С дилетантами, но без долларов». Беляеву удалось её «пропихнуть», несмотря на подведомственность газеты областной администрации.
Франц Максимович явно ошибся, полагая, что через прессу можно было по-партийному принципиально и быстро, как бывало прежде, «восстановить справедливость» — эта возможность канула вместе с КПСС. Бергер же был взбешён, а его «наезды» на КАДС только усилились. Он знал, что экспортные полномочия ассоциации в любом случае заканчиваются. Постановление Совмина СССР от 1988 года «О деятельности ассоциаций делового сотрудничества с зарубежными странами» было отменено уже в 1990-м году. КАДС могла продолжать деятельность, только в рамках исполнения заключенных ранее договоров с производителями и покупателями, поскольку их это сотрудничество устраивало. Однако судьба КАДС, как спецэкспортёра, была предрешена, иную коммерческую деятельность она могла вести только на общих основаниях. Для этого у неё были наработанные партнёрские связи за рубежом, имелись собственные финансовые средства и прочие ценные активы («хрущёвская дача», магазин беспошлинной торговли в Лотте, товарные запасы «Колимпа», доли в уставных капиталах нескольких коммерческих предприятий). Даже несмотря на то, что Франц Максимович был никакой коммерсант, ассоциация могла долго и безбедно существовать.
Возможно, Беляеву не стоило ссориться с Бергером. Возможно также, что Бергера вовсе не интересовали ни активы КАДС, ни даже ее доходы от импорта и экспорта (хотя в это с трудом верится,так как недавний руководитель снабжения комбината «Североникель» прекрасно знал о валютных прелестях масштабных импортных операций). Скорее всего, Юрий Зальевич по-чиновничьи прозорливо понимал происходивший в России процесс реорганизации внешней торговли и прагматично вытеснял из этой сферы неподконтрольных ему лиц, в том числе КАДС с её непокорным и архаичным руководителем. Однако после выхода газетной статьи конфликт резко обострился — из областной администрации прозвучала команда «Фас!», дни ассоциации были сочтены.
Генерал Гурылёв и другие
Меня лично стычка Беляева с Бергером коснулась напрямую – Бергер потребовал от генерала Гурылёва, возглавлявшего Управление ФСБ, «поставить на место своего о́пера» (то есть меня) за написание газетной статьи и нанесение тем самым ущерба авторитету исполнительной власти. Позже от коллег-чекистов, милиционеров и из других источников я узнал некоторые любопытные детали взаимоотношений Бергера с руководителями местных правоохранительных органов (включая УФСБ и прокуратуру), но к данному повествованию они имеют опосредованное отношение.
Требование Бергера получило такую громкую огласку, что моя принадлежность к органам госбезопасности сразу стала широко известной (он всегда отличался обширным кругом общения – от участников криминального сообщества до высоких чиновников). Произошла расшифровка, вследствие которой продолжение моей службы по линии разведки фактически стало невозможным. Тучи сгустились – Гурылёв потребовал доложить о содержании моей работы и о ситуации в КАДС. Около часа я подробно отчитывался перед ним и рассказывал о возможностях учреждения прикрытия. Напоследок начальник произнёс: «У меня к тебе претензий нет, работай дальше».
Генерал Гурылев – эту фамилию в сочетании с воинским званием хорошо помнят многие мурманчане, не говоря уже о сотрудниках правоохранительных органов. В 1987 году он был переведён в Мурманск из Пензы, до февраля 1992-го служил в должности заместителя начальника УКГБ, а затем вплоть до своего увольнения в 1999-м из органов возглавлял Управление.
Моя служба в КГБ начиналась в 1980 году, когда во главе Мурманского УКГБ был легендарный человек – Георгий Владимирович Пипия (1978-1983; для непосвящённых напомню, что он — главный консультант культового телесериала «Семнадцать мгновений весны»). Его сменил Дмитрий Алексеевич Лукин (1983-1987), при нём состоялся мой перевод в разведку. Когда в 1990-м я вернулся в Мурманск из Берлина, Управление возглавлял Целиковский Анатолий Иванович (1987-1991), а его преемником стал Геннадий Александрович Гурылёв (1992-1999). При нём в 1995 году я уволился из органов. Он был весьма достойным начальником (особенно на фоне назначенного в 2002 году Малюченкова). Просто служба моя стала ненужной, вот и написал рапорт (расскажу об этом подробнее позже).
Гурылёва на посту начальника УФСБ по Мурманской области сменил Николай Иванович Жарков (1999-2002). По отзывам всех моих бывших коллег, он был замечательным руководителем. К сожалению, мне не довелось служить под его началом. Мы с ним познакомились и очень коротко пообщались в июне 2002 года, когда он коротко приезжал в Мурманск, будучи на службе уже в Санкт-Петербурге. Я тогда только-только приступил к работе в должности вице-губернатора.
С апреля 2002 года начальником УФСБ уже состоял печально известный мурманским чекистам Малюченков Александр Николаевич, (1950 г.р., уроженец Смоленска). Службу в органах госбезопасности он начал в 1974 году в Приморском крае, а в начале 90-х был переведён на Кольский полуостров. С 1992 по 1995гг. возглавлял один из отделов в мурманском Управлении под началом у Гурылёва. В 1995 году был переведён в центральный аппарат ФСБ, но через семь лет возвратился в Мурманск уже на должность начальника Управления. Не открою большого секрета, поведав здесь одну чекистскую сплетню: Малюченков в 1995 году якобы был «выдавлен» Гурылёвым из кадров Мурманского УФСБ в столицу за сверхдоверительную связь с Бергером.
Генерал Гурылёв мог бы много интересного рассказать об этом преемнике и, в частности, о его дружбе с Бергером, а также и о своих непростых взаимоотношениях с Бергером. Геннадий Александрович уже доказал свои писательские способности (в частности, у меня есть его книга о чекистах Заполярья). Остаётся только надеяться, что когда–нибудь увидят свет его более подробные и откровенные воспоминания (в пределах допустимого, разумеется) о коллегах, о других известных мурманчанах и о событиях, происходивших в Мурманске в 90-е годы.
Бергер
Личность этого известного мурманчанина сложна, многогранна, противоречива и достойна подробного жизнеописания. Я далёк от намерения стать его биографом. Однако, в тех процессах, о которых я пишу, Юрий Зальевич был настолько вездесущ и влиятелен, что обойти его вниманием никак не получится. На своём сайте «ТАКБЫЛО.РФ» я опубликую содержание нескольких своих бесед с ним, а также содержание рассказов о нём других лиц. Такая подача информации из первых уст всегда бывает более точной и объективной. А пока здесь (и далее по тексту книги) о нём будет говориться относительно коротко — для представления необходимых пояснений по ходу хронологического повествования.
Думаю, ни для кого не секрет, что Бергер умеет производить впечатление добродушного, покладистого человека. В спокойных разговорах с людьми, равными ему по социальному статусу, он милейший, доброжелательный и подчас весьма интересный собеседник, а при хорошем настроении — вообще ду́шка. Но как только возникает угроза его личным интересам, Юрий Зальевич мгновенно преображается. Будучи мэром Мурманска, я наблюдал его реакцию на переговорах относительно кабельных сетей «М2С» (они раньше принадлежали городу, а затем были приватизированы Бергером и Мусатяном ). Как только разговор касался материальных претензий со стороны администрации города, даже мимика его резко менялась, взгляд становился прищуренным, жёстким, и казалось, что появляется злобный оскал.
Ещё одна характерная черта Юрия Зальевича – он весьма злопамятен, хотя при желании, как опытный интриган, хорошо умеет это скрывать. Сразу оговорюсь, что не считаю это качество однозначно плохим, не разделяю православного всепрощенчества и прочей аналогичной «толстовщины». Я отметил это свойство Бергера только для полноты его характеристики. Для примера очень кратко расскажу, как он мстил мне за ранее упомянутую газетную публикацию.
Уже после ликвидации КАДС и увольнения из ФСБ я создал аудиторскую фирму и по договору с обладминистрацией добился возврата из Германии крупной валютной суммы в пользу областного бюджета. После этого представитель службы валютно-экспортного контроля в Мурманской области некто Ермаков Алексей Алексеевич (и по совместительству «человек Бергера») в течение года третировал меня проверками и угрозами оштрафовать на всю сумму возвращённых валютных средств. При этом он прозрачно намекал, что мне не следовало ссориться с Бергером. Спасло аудиторскую фирму то, что губернатором тогда был уже не Комаров, а Евдокимов. Но Юрий Зальевич, уже не будучи чиновником, ещё долго сохранял возможность дёргать за невидимые ниточки своих марионеток в «жёлтом доме» и в других ведомствах.
Полярность наших личных отношений с Бергером резко поменялась сразу после того, как в 2002 году я стал вице-губернатором. Вернее будет сказать, что до этого никаких отношений между нами вообще не было. О том, как состоялся «примирительный» контакт, я расскажу немного позже. (Эта встреча заслуживает подробного освещения в отдельной статье моего сайта). Потом наступил семилетний период нашего весьма доверительного общения, а под конец даже политического союзничества. Но в итоге я, как мэр города Мурманска, не оправдал изначальных надежд Бергера — не назначил его партнёра и воспитанника Андраника Мусатяна своим заместителем по вопросам ЖКХ. Последними словами Юрия Зальевича, сказанными мне по телефону летом 2010 года (сразу после отстранения с поста мэра), была фраза: «Я с предателями не общаюсь!»
Франца Максимовича Бергер тоже не простил и добился-таки ликвидации КАДС. На это было две причины. Во-первых, раздавить ослабшего обидчика ему не составляло никакого труда — Беляев к тому времени напрочь утратил свою былую чиновничью силу. Во-вторых, в КАДС было чем поживиться. Денег на её счетах, конечно, не осталось. Беляев всё вложил в свои бездумные бизнес-проекты и сам не мог ничего получить обратно – ассоциация была в долгах. Но имелось у неё кое-что иное, представляющее ценность.
Примечательно, например, что престижный и удобный офис по адресу пр-т Ленина, 43, из которого была выдворена КАДС, тут же был передан обладминистрацией новому арендатору — банку «Менатеп». Немногие мурманчане знают об особых отношениях Бергера со структурами ЮКОСа и лично с Ходорковским. В 90-е годы этот клан был могуч не только финансово, но и политически, составляя единое целое с околоельцинской верхушкой. Полагаю, что чиновничье могущество Бергера в те же 90-е во многом основывалось именно на его «вхожести» в высокие кабинеты московских чиновников, связанных с ЮКОСовскими структурами. Думается, что влиятельное благословение Юрию Зальевичу при назначении его на должность первого вице-губернатора при Комарове давал тоже МБХ.
Особо следует рассказать о т.н. «хрущёвской даче» — гостевом доме в пос. Зверосовхоз и о базе отдыха на 147-м км автодороги Мурманск-Лотта. Эти два объекта областной собственности передавались в хозяйственное ведение КАДС при её создании, поскольку для облисполкома их содержание было в тот период накладным. Для Бергера такой вопрос не стоял вообще – ведь оплачивать расходы предстояло не из личного кошелька. Должен сказать, что сам Ф.М. Беляев крайне редко бывал на этих объектах, он не тяготел к комфорту и сибаритству. Его любимым местом времяпрепровождения был собственный рабочий кабинет в КАДС – там он трудился, питался, отдыхал и даже иногда ночевал. Дача изредка использовалась для проведения переговоров с участием руководителей крупных предприятий и для размещения высокопоставленных гостей. На базе отдыха на Лоттинской дороге иногда останавливались сотрудники КАДС при поездках в Финляндию. А чаще она предоставлялась руководству местных правоохранительных органов для организации отдыха, рыбалки, охоты в выходные дни. Содержание обслуживающего персонала и хозяйственное обеспечение этих объектов происходило исключительно за счёт средств КАДС. Распорядителем всего этого процесса, естественно, являлся сам Франц Максимович Беляев, а исполнителями были сотрудники хозяйственного подразделения КАДС (что им весьма нравилось, поскольку и от начальства подальше, и работа не пыльная, и поживиться чем-то по мелочи можно).
Справедливости ради надо сказать, что «хрущовская дача» была необходима не столько лично Бергеру, сколько областной администрации – для размещения статусных гостей, проведения неформальных встреч, переговоров и т.п. Позже, уже будучи заместителем губернатора Евдокимова, я сам несколько раз участвовал в таких чиновничьих «раутах» в гостевом доме. В 2008 году нашим гостем стал министр внутренних дел Рашид Гумарович Нургалиев. Во время обеда он категорически отказался от рюмки водки, ел только редиску и свежие огурцы, а на завтрак заказал себе отваренный на воде рис. За столом он рассказывал, что ещё недавно носил одежду 64-го размера, но в короткий срок смог похудеть до 50-го, благодаря диете.
Гораздо более прозаичным жителем «хрущовки» оказался «горе-губернатор» Дмитриенко. Он вообще предпочёл постоянно проживать там вдали от народных глаз и пьянствовать со своим помощником – прикомандированным московским политтехнологом Леонидом Давыдовым.
Для Бергера решение вопроса об их изъятии этих объектов у КАДС не составило особого труда, потребовалось лишь некоторое время, поскольку Франц Беляев торговался недолго и в итоге быстро сдался. В таких вопросах «вертикаль власти» — это тот самый «обух, которого плетью не перешибить». (Кстати, властная вертикаль – это отнюдь не детище современной «Единой России», она существовала всегда).
Бергер не только требовал отъёма «хрущовской дачи» и базы отдыха, но и добивался через арбитражный суд отмены госрегистрации самой КАДС, как юрлица. До этого дело не дошло, да и не потребовалось — в январе 1995-го ассоциация прекратила своё существование. Но полутора годами раньше — в средине 1993-го КАДС ещё пыталась выживать. В отличие от меня, Беляев, как опытный чиновник, наверняка понимал, что в связи с реорганизацией в 1990-92 годах российской системы внешней торговли экспортная деятельность КАДС неминуемо прекратится. Это должно было произойти по мере истечения сроков действия контрактов, по которым ассоциация выступала агентом крупных предприятий–производителей. Об уходе на покой в свои 64 года Беляев даже не помышлял (он был настоящим трудоголиком, а о возврате в исполнительную власть уже, естественно, не могло быть и речи – там его никто не ждал. Поэтому он неумело и беспомощно, но настойчиво искал возможность сохранения своего детища.
В советское время Франц Максимович с высоты своей партийной, а позже чиновничьей должности успешно руководил развитием местной промышленности, торговли, транспорта, связи, бытового обслуживания и приграничного сотрудничества. Но это было стратегическое руководство советского типа, нужда в котором в 90-е годы отпала. У ельцинско-чубайсовской «вертикали власти» стратегической целью стало не развитие, а «оприходование» народного хозяйства, чтобы новым хозяевам страны было из чего сколачивать капитал. Для этого требовались не стратеги, а тактики, умеющие легально присваивать госимущество. Многолетний опыт советского стратегического руководителя Беляева никому не потребовался. Не пригодился он и для сохранения КАДС – для этого требовалось умение «вертеться» и выживать в примитивном коммерческом водовороте 90-х. Беляев это понимал, но спохватился поздно и неудачно.
Продолжение последует. Предыдущие восемь фрагментов книги можно прочесть на сайте в разделе «СТАТЬИ».