О себе и о других…
Настало время опубликовать именно этот фрагмент книги. Причина в том, что на сайте начинают публиковаться статьи о мурманских политтехнологах. Понятия «власть» и «политтехнологии» неразрывно связаны. Если о них не задумываться и не делать соответствующих выводов, можно вообще не участвовать ни в каких политических выборах – ничего в мире не изменится. Как если бы мы были муравьями…
Глава 8. Демократия и власть
Вопрос читателю: демократия — это форма государственного правления или способ получения власти?
Перед тем как перейти к более подробному рассказу о политических событиях 2009-2010 годов в Мурманске и о конкретных лицах, принимавших в них участие, позволю себе углубиться в рассуждения на отвлечённые темы – о формах власти, о политике и политтехнологиях. Честно говоря, именно эта часть книги в моём представлении – главная. Все прочее, в том числе, личностное – это лишь сопутствующий материал, призванный иллюстрировать и раскрывать главную тему.
Казалось бы, всё, что можно было придумать и сказать, например, про демократию, давно уже сказано — хорошее и плохое, умное и глупое, всерьёз и шутливо. Это слово гложет умы и не сходит с уст политиков и мыслителей уже много веков – со времени первого появления этого термина в Древней Греции. Более того, отношения демократического характера существовали уже в первобытных сообществах задолго до возникновения древнегреческой государственности, и наши предки, наверняка, много рассуждали и спорили на эту тему. То же самое касается таких «избитых» понятий как политика и власть. Тем не менее, сферы человеческой деятельности, определяемые этими понятиями, настолько важны и интересны для людей, что споры и рассуждения о них не прекращаются. Любой мыслящий субъект (даже булгаковский гомункул Шариков, не говоря уже о всех сапиенсах), наверняка хоть раз в жизни задумывался над тем, что такое власть и как она возникает.
Формула власти
История человечества разумного насчитывает, как следует из серьёзных научных исследований, не более 100 тыс. лет – со времени исхода Homo habilis с территории африканского континента. Разумеется, тогда наши предки не знали иных форм социального существования, кроме семьи, рода и племени. Они не ведали понятий «власть» и «политика». Тем не менее, не вызывает никаких сомнений, что власть по сути существовала всегда, даже в дочеловеческих животных стаях. А значит, была и политика как способ завоевания, удержания власти и управления стаей, а позже социумом в разных его формах.
За прошедшие 100 тыс. лет люди придумали и «обкатали» на практике множество разных форм отправления власти. Нет смысла их перечислять. Достаточно лишь заметить, что всегда, по крайней мере, в новой истории человечества после образования государств, наблюдались две противоположные тенденции в построении форм государственного правления – концентрация власти в одних руках и распределение её между многими (автократия и демократия). И та, и другая тенденции не могли исключить из власти такого явления, как политическое противоборство. Более того, антагонизм этих двух тенденций (наряду с межконфессиональными распрями) был основной причиной большинства войн и переворотов. Поэтому в течение всей истории государств наблюдалась и третья тенденция – поиск промежуточных (гибридных) форм государственного правления, совмещающих преимущества автократии и демократии, сглаживающих их антагонизм. (Кстати сказать, именно «правило выбора третьего пути» является основой успешности современного Китая)
В итоге на сегодняшний день в мире практически не осталось ни классических абсолютных монархий[1], ни, тем более, деспотических диктатур. В то же время, абсолютная демократия вообще никогда фактически не существовала. Даже самые ранние первобытные демократии всегда включали в себя элементы единоначалия. Но зато сколько выдумки и изворотливости проявили во все времена поборники демократии всех мастей, жаждущие личного приобщения к власти! Одно только перечисление названий разновидностей демократии уже впечатляет (я назову самые экзотичные, а всего их более двух десятков): делегативная, делиберативная, жидкая, имитационная, протективная, нелиберальная, электронная… (Здесь как в добром еврейском анекдоте: нет такого слова, из которого нельзя было бы сделать еврейскую фамилию). Главный скрытый мотив всех демократов во все времена можно было бы сформулировать примерно так: «Подвинься и дай порулить!» (то есть «Поделись властью с товарищами!»)
Формы государственного правления
История многократно показывала, что монархия может быть более справедливой и полезной для государства, чем демократия.[2] Это особенно наглядно демонстрирует новейшая история России. Не собираюсь спорить здесь ни с убеждёнными монархистами, ни с демократами. Лучше Уинстона Черчилля про все формы государственной власти не скажешь: «Демократия— наихудшая форма правления, если не считать всех остальных». Лишь слегка коснусь этой темы для подготовки к предстоящему разговору о качествах власти и людей во власти.
Каждый школьник вспомнит, что «демократия» в буквальном переводе с греческого означает «власть народа» (от греческого demos — народ, kratos — власть, правление), т.е. форма правления, при которой граждане лично или через избранных представителей осуществляют право принятия политических решений. В реальности не совсем так, а чаще совсем не так. Народом всегда руководили и управляли конкретные личности — вожди, лидеры. Народ либо признавал вождя и следовал за ним, либо проявлял неудовольствие и желал нового вождя. В прежние времена классических монархий и авторитарных диктатур борьба за власть могла происходить вообще без участия народных масс. Иногда, правда, случались бунты и революции, но и они возникали не сами собой – их провоцировали отдельные личности.
Процесс демократизации изменил порядок и разнообразил способы формирования и смены власти в государствах, вставших на этот путь. Прав и возможностей у граждан стало гораздо больше, а процесс политических выборов, казалось бы, стал вполне соответствовать понятию демократии. В действительности принятие политических решений, как и ранее, происходит без участия народных масс, только массы об этом часто не задумываются и не догадываются. Кто-то мне возразит, дескать, я самостоятельно решаю, за кого голосовать. В действительности этот «самостоятельный» гражданин слишком самонадеян! Даже простейший выбор – пойти ли на выборы или остаться дома, ему диктует обстановка. А эту обстановку создают профессионалы. Чтобы убедиться в этом, прочтите внимательно две главы этой книги «Секреты политтехнологий» и «Какой ты, избиратель?»
Наверное, в самом общем представлении демократия – это благо по сравнению с любыми формами авторитарного правления. Но благо лишь в том случае, если demos вполне осознаёт, как его используют (или могут использовать) разного рода активисты в борьбе за kratos. Любой гражданин всегда в меньшей или большей степени зависит от действий власти в своем государстве. Поэтому каждый разумный человек хоть иногда задумается о том, какую государственную власть он хотел бы для себя. Подданные монарха могут лишь мечтать о хорошем царе, не имея возможности его выбирать. А граждане республики всегда имеют право выбора. Выбор одного отдельного гражданина малозначим для судьбы власти, он почти эфемерен, но он есть. И это играет с людьми злую шутку – успокаивает, расхолаживает, анестезирует политическое мышление.
На подсознательном уровне мы так устроены — то, что у нас есть, нам неинтересно. Нам хочется чего-то другого, чего у нас нет. Так, в СССР восемнадцатилетняя молодёжь, получая через почтовые ящики персональные красно-белые листочки-приглашения, с гордостью и интересом шла на свои первые в жизни выборы. Последующие выборы становились для большинства скучной рутиной. Сегодня даже на свои первые выборы идут немногие. Слишком сильны стереотипы типа: «от меня ничего не зависит», «политика — грязное дело», «все кандидаты одинаковые». Граждане предпочитают заниматься своими более насущными и интересными делами. Казалось бы, это плохо. На самом деле, не всегда. Политическая гиперактивность населения может быть признаком нестабильности в государстве, предвестием глобальной угрозы или революционной ситуации. Упаси нас, Господи, и от всего этого – проходили уже не раз!
Что первично?
У нас, граждан России и бывшего Советского Союза, со школьного возраста сложилось чёткое представление о последовательности возникновения и развития общественно-экономических формаций. Все, кто в советские годы школьный курс истории не «проходил», а хотя бы читал, помнят, что первобытно-общинный строй сменился рабовладельческим, затем феодальным, потом был капиталистический и, наконец, коммунистический (включая его первую стадию – социализм). Эта последовательность не подлежит сомнениям, несмотря на то, что для России она после социализма пошла вспять – случился откат в капитализм. (Будем надеяться, что дальнейшее скатывание к феодализму у нас не произойдёт!)
Сразу оговорюсь, что нынешний капитализм – это нечто, совсем непохожее на марксистско-ленинское определение этого термина. Возможно, по прошествии времени нынешний «капитализм» назовут совсем по-другому, а российский «шаг вспять» от социализма окажется шагом вперёд. Недаром же современные политтехнологи говорят, что и Евросоюз, и США всё более превращаются в «плохой советский союз» и их ожидает та же судьба.
Что касается известных форм государственного правления, то здесь в наших головах укоренился определённый стереотип последовательности: сначала монархия[3], потом республика[4]. Почему-то не наоборот, хотя ретроспективный взгляд в историю цивилизаций даёт совсем другое представление. Элементы демократии были свойственны племенам людей за многие тысячи лет до нашей эры. С ростом первобытных общи́н возникало экономическое и, как его следствие, социальное неравенство, а это породило первобытные авторитарные традиции, которые позже воплотились в монархические формы правления. Однако даже столетия спустя первичный опыт свободной демократии не был забыт. В V-IV веках до нашей эры классическое демократическое государство возникло в Древней Греции, где каждый гражданин имел право участвовать в работе народного собрания. Потом опять была монархия и деспотичный авторитаризм (вплоть до хунты «чёрных полковников»), и снова демократия…
В течение всей новейшей мировой истории демократия и автократия, периодически сменяя друг друга, тесно переплелись и сегодня в ряде государств они вполне мирно сосуществуют, взаимно дополняя друг друга. Например, различия между конституционной монархией (парламентской или дуалистической) и президентской республикой носят формальный характер. А опыт многих современных государств (в т.ч. России, не говоря уже, например, о среднеазиатских или ближневосточных республиках) наглядно показывает, что полномочия президента республики бывают гораздо шире полномочий конституционного монарха.
Я предпочитаю усматривать в таком «скрещивании» монархии и демократии не более чем происки политических элит. Они изыскивают удобные для себя варианты взаимных договорённостей по распределению властных полномочий. Для граждан эти договорённости не имеют существенного значения. В лучшем случае элиты, договариваясь между собой, стараются потрафить ожиданиям граждан, соблюдая вековые национальные традиции. Это «показуха», потому что одна из ветвей (либо монарх, либо парламент) всё равно доминирует. Например, великобританский парламент, присвоив себе практически всю полноту не только законодательной, но и исполнительной власти, тем не менее, чтит чопорные традиции и сохраняет королевскую особу. Наивные в этом отношении британцы умиляются и благоговеют, почитая свою королеву, возбуждаясь на каждый её чих. Формально королева действительно имеет некоторые эксклюзивные полномочия, которых нет ни у премьера, ни у палаты общин, ни, тем более, у палаты лордов. Например, право объявлять войну. Но если такое решение парламентариям всё же потребуется, а королева ему воспротивится, тогда её легко и быстро переубедят (или даже проигнорируют), невзирая на весь показушный пиетет к королевской особе. Как бы не кичились британцы своим консервативно-благоговейным почитанием королевской особы, она сидит у них на коротком парламентском поводке. Да так, собственно, и везде, где существует гибрид власти под названием «конституционная монархия» (Испания, Япония, Норвегия, Швеция, Нидерланды, Бельгия, Дания и т.д.)
У нас в стране даже самая строгая монархия никогда не была абсолютно авторитарной, в ней присутствовали элементы демократии. Царя всегда в какой-то степени «играла» свита, а за троном всегда стояли бояре. Бывало, что цари рубили боярам головы, а бывало и наоборот. Наши монархи вольно или невольно делились своей властью с боярами (не говоря уже о духовной ветви власти). Кстати, в советское псевдодемократическое время власть тоже формально делилась «на троих»: законодательная в лице советов народных депутатов, исполнительная в лице исполкомов и духовная в лице партии. При этом компартия (в лице генсека и политбюро ЦК) оставалась непререкаемым и полновластным диктатором.
Во всех отношениях российская и зарубежные монархии были весьма схожи. Российская демократия (советская и нынешняя) тоже формально похожа на западную, но в меньшей степени. В нашей демократии глава государства (генсек в СССР и президент в России) играл и играет несопоставимо более значимую и весомую роль, чем главы государств западной демократии (что, кстати, никак не убирается в нос нашим доморощенным либералам).
Эта «монархическая черта» российской демократии является одной из причин дифференцированного отношения Запада к нашим лидерам. Россия слишком велика и богата, чтобы Европа и США могли относиться к ней терпимо и беспристрастно. Сильная российская власть исключает возможность поглощения наших территорий и ресурсов.[5] Более того, сильная российская империя всегда сама собирала под своё крыло (либералы скажут: «под свой сапог») окружающие её малые народы и территории, лишая такой возможности Запад. Как только главенство первого лица в России слабло, ослабевали власть и государство в целом, возникала смута, открывались выгодные возможности для Запада. Поэтому наших слабых вождей западные «партнёры» всегда любят, хвалят и поддерживают, а сильных боятся и критикуют. Отсюда все нынешние обвинения, санкции, и прочие антироссийские каверзы. Во всяком случае, причина их вовсе не в плохом качестве или недоразвитости нашей демократии. Нынешняя российская демократия ничуть не хуже, а лучше, чем хвалёная западная (так же, как не худшей была российская монархия). Более высокий уровень полномочий первого лица государства в российской президентской республике – это не признак архаизма, «азиатчины» или недоразвитости демократии. Скорее, это историческая традиция и особенность российского имперского государства. Стыдиться этого – значит не уважать себя и не знать мировую историю.
Ярым антимонархистам и либеральным демократам впору задать один вопрос. В мире на конец 2020-го года насчитывалось 25 монархий, все они – на евразийском континенте. Не странно ли, что 13 из этих монархий расположены в просвещённой, супердемократичной и либеральной Европе, и лишь 12 – в Азии. Откуда такая терпимость к «монархическому архаизму»? Вряд ли это всего лишь результат сохранения национальных традиций. Могу предложить один из вероятных ответов: парламентариям этих государств очень удобно сообща управлять большим хозяйством, распределяя между собой сферы влияния, бюджетные расходы и ответственность. Но в случае кризисов, катаклизмов и прочих бед надо валить вину на кого-то одного, иначе всем несдобровать.
Теперь впору вернуться к вопросу, поставленному вместо эпиграфа к данной главе. Демократия — это всего лишь набор инструментов и методов в руках правящей элиты для получения и осуществления власти. И вообще, форма государственного правления может быть любой (будь то монархия, республика или всё, что угодно) — суть и качество государственной власти определяется не формой правления, а качеством правящей элиты, как бы она себя не именовала.
Демократию тоже можно называть как угодно – фальшивой или истинной, американской или российской, советской или буржуазной — от этого суть её не зависит. Главное — в чьих руках находится этот инструмент.
Итак, демократия – это средство достижения цели (то есть власти), а отнюдь не благая и желанная цель, к которой надо стремиться в поисках лучшей формы власти. Качество власти в любом государстве зависит только от качества правящей элиты, то есть от того, в чьих руках находится набор инструментов, средств и методов формирования власти. При любой форме государственного устройства неизбежна борьба за власть между членами элиты, то есть политиками — «хорошими» и «плохими». Какие победили – такова и власть. Однако, и этим ещё не всё сказано. Дело в том, что политиков к власти приводят политтехнологи, а у них нет политических предпочтений, они работают только за деньги. Вот и получается – у кого деньги, тот у власти, а это совпадает редко. Хорошо, если человек окажется совестливый и не дурак.
[1] На сегодня в мире продолжают существовать лишь пять государств в форме абсолютной монархии: Бруней, Ватикан, Катар, Оман, Саудовская Аравия.
[2] Остроумное сравнение монархии и демократии высказал в студии радио «Вести FM» Е.Я. Сатановский (профессор, президент научного центра «Институт Ближнего Востока»): «Монарху в случае чего некуда деваться – либо смерть, либо свержение. А вот демократический лидер легко в любой момент может «свалить», «сделать ручкой».
[3] Монархия – (от греческого «единовластный правитель») — форма правления, при которой верховная государственная власть принадлежит одному лицу — королю, царю, императору, князю, султану, эмиру, хану, фараону и т. д.
[4] Республика — (от латинского «общественное дело») — форма государственного правления, при которой все органы государственной власти либо избираются на определённый срок, либо формируются общенациональными представительными учреждениями (например, парламентом), а граждане обладают личными и политическими правами.
[5] В 2005 году прозвучало заявление (наши либералы оспаривают его достоверность) бывшего госсекретаря США Мадлен Олбрайт: «Ни о какой мировой справедливости не может быть речи, пока такой территорией как Сибирь, владеет одна страна. Вот если бы это была другая страна, тогда — другое дело!..»